[aikr]

Давайте представим себе человека, чья профессия — перемещать тяжёлые вещи, используя свою физическую силу (и, возможно, некоторые вспомогательные приспособления).

Если этот человек называется «грузчик» или, скажем, «носильщик» — всё нормально, ни у кого не возникает ни вопросов, ни претензий.

Но как только перемещаемой тяжестью оказывается речное судно, а самого работника называют «бурлак» — внезапно всё меняется. Само существование такой работы вдруг начинают называть недопустимым, унизительным и попирающим достоинство, Репин пишет обличающую картину, Некрасов — не менее обличающее стихотворение, а в советской школьной программе бурлацкая работа упоминается в списке ужасов царизма, едва ли не через запятую с Салтычихой и казнью народовольцев.

И это я ещё не упомянул ситуацию, когда перемещаемый груз — другой человек, а работника называют «рикша». Тут уже и в буржуазных странах начинают возмущаться...

Мне одному кажется, что это как-то нелогично?

@темы: из наблюдений за мирозданием, загадочное и непонятное, мысли по поводу и без

Comments

[kel_]

Логично, поскольку речь идет об особенностях процесса, его адекватности/нормальности, а не процессе как таковом. Это примерно как возмущающимся женским обрезанием заявлять "ратовать против медицинских операций как-то нелогично". В первом случае явно несопоставимый масштаб ящика/шкафа/чемодана и судна относительно человеческих сил. Надрываться - явно вредно! Типа "ну вы б еще человека вместо тепловоза к жд-вагону впрягли бы". Не ради рекорда, а как "работу". Во втором случае - ну ведь претензий к медсестре, везущей каталку с пациентом или инвалидное кресло, нет? А почему? А потому что пациент сам ходить не может, а пассажир рикши - может, и обычно не хуже и не медленней, вот и выходит "эксплуатация", когда могут-то оба, а так одному приходится другого "барина" везти. Так что претензии не к процессу, а... нюансам процесса.

[Mark Cain]

Да нет, дело не в унизительности как таковой, а в условиях труда и в отношении к трудящимся. бурлаков запрягали как скотину и относились к ним как с скотине, со всеми вытекающими. не только к ним, конечно, - но это, как и Салтычиха, было наиболее ярким примером расчеловечивания из множества менее заметных.