Я не падаю, я так летаю. Каждый летает как умеет
Вы, разумеется, знаете про такие грибы — опята.
А вот знаете ли вы, что называть их опятами не совсем верно? По правилам русского словообразования должно быть «опёнки».
Если русское слово оканчивается на «-ёнок» (или «-онок»), это почти всегда суффикс, означающий детёныша некоего вида: котёнок, жеребёнок, цыплёнок, да и наш человеческий ребёнок в том же ряду. И во множественном числе этот суффикс действительно переходит в «-ята»: цыплята, телята и прочие ребята.
А вот опёнок — едва ли не единственное исключение. Его название происходит от слова «пень»: о-пён-ок, то есть «находящийся на пне / возле пня». Приставка со временем слилась с корнем, а вот суффикс так и остался: простой «-ок», который во множественном числе переходит в «-ки» (см. замок/замки, рывок/рывки, стрелок/стрелки и тому подобное), а корень при этом должен оставаться неизменным.
Но именно потому, что это исключение едва ли не единственное, его мало кто осознаёт. Форма «опёнки» хоть и встречается в реальной речи, но довольно редко. Абсолютное же большинство, слыша знакомый вроде-как-суффикс «-ёнок», образуют множественное число по привычной модели. Как будто есть некий зверь (или птах) под названием опь, и опята — его детёныши.
Назвать такую форму неправильной уже вряд ли можно: она давно укоренилась в языке, стала массовой и привычной, вошла в словари; вряд ли кто теперь воспринимает её как ошибку. Остаётся только любоваться извилистыми тропками, которыми иной раз ходит развитие живого языка. А самим ходить в лес за опятами (ну или за опёнками), благо как раз сезон :-)
А вот знаете ли вы, что называть их опятами не совсем верно? По правилам русского словообразования должно быть «опёнки».
Если русское слово оканчивается на «-ёнок» (или «-онок»), это почти всегда суффикс, означающий детёныша некоего вида: котёнок, жеребёнок, цыплёнок, да и наш человеческий ребёнок в том же ряду. И во множественном числе этот суффикс действительно переходит в «-ята»: цыплята, телята и прочие ребята.
А вот опёнок — едва ли не единственное исключение. Его название происходит от слова «пень»: о-пён-ок, то есть «находящийся на пне / возле пня». Приставка со временем слилась с корнем, а вот суффикс так и остался: простой «-ок», который во множественном числе переходит в «-ки» (см. замок/замки, рывок/рывки, стрелок/стрелки и тому подобное), а корень при этом должен оставаться неизменным.
Но именно потому, что это исключение едва ли не единственное, его мало кто осознаёт. Форма «опёнки» хоть и встречается в реальной речи, но довольно редко. Абсолютное же большинство, слыша знакомый вроде-как-суффикс «-ёнок», образуют множественное число по привычной модели. Как будто есть некий зверь (или птах) под названием опь, и опята — его детёныши.
Назвать такую форму неправильной уже вряд ли можно: она давно укоренилась в языке, стала массовой и привычной, вошла в словари; вряд ли кто теперь воспринимает её как ошибку. Остаётся только любоваться извилистыми тропками, которыми иной раз ходит развитие живого языка. А самим ходить в лес за опятами (ну или за опёнками), благо как раз сезон :-)
-
-
28.09.2023 в 21:13А эти впечатляющие емкости с оп... ну, понятно, с чем - это у вас дома такой улов/урожай? Или фото взято из интернета?
-
-
28.09.2023 в 23:14Я эту форму тоже встречал, но, как уже сказано, редко.
-
-
30.09.2023 в 00:20